Москва атакует - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

«Голубое небо – самая удивительная вещь на свете», – думал Игорь. Некоторые любят смотреть на огонь, некоторые – как течёт вода, а ему всегда нравилось спокойное безмятежное небо. В две тысячи одиннадцатом он оказался в Чечне, в горах. Что там было за небо! Казалось, до него можно достать рукой. Если бы не война, это было бы чудесно. Война… Остальные бойцы УНА УНСО воевали против проклятых москалей, а он просто воевал, для него война была работой. Любимой работой. Он не был палачом, не резал уши и головы пленным. Он был солдатом! Хорошим солдатом! Федералы знали его под позывным Крещёный, и, пожалуй, он был единственным, кого они уважали за принципы. Уважали как солдата. Даже когда за бандой Янаева пришёл спецназ ГРУ, настоящие солдаты, настоящие профессионалы, которых и у русских не так чтобы много, хотя их везде не много… Так вот, когда такие пришли за ним, он ушёл: убил одного и ушёл.

Игорь ушел не потому, что лучший, – просто так фишка легла. Он вообще был фаталистом – и давно для себя решил, что судьба солдата – это смерть на поле боя. Федералы хохлов не любили, считая их предателями. Но Крещёный был уверен, что даже если его захватят, то не будет пыток и унижения. Может, посадят в России, может, пристрелят, но не будут измываться над солдатом.

– Крещёный, десять минут, – напомнил Валдис, тихий молчаливый латыш, прекрасно, в отличие от своих соотечественников, говоривший по-русски.

У него тоже не было фанатической ненависти к Москве и России. Он так же, как и Игорь, воевал в Чечне на стороне боевиков, и тоже был солдатом. Они быстро спелись. Полковник же, это заметив, часто ставил их в пару.

Для того чтобы не оставлять следов, решили использовать обычные хирургические перчатки. Латыш поднялся и принялся снаряжать для пуска «Иглу». Восемь тубусов на один самолет – ничто не спасет.

А вот вторую группу, которая сидела в трех километрах к югу, Игорь не переваривал. Два подонка: один – негр, участвовавший в геноциде и замаравший себя десятками военных преступлений, второй – штатовец Джек Нилл, который раньше работал в Blackwater и умудрился отличится в Ираке. Только уход США оттуда в 2011 году спас его от смертного приговора за расстрел автобуса с детьми в центре Багдада. При этом, когда Джек вспоминал данный эпизод, у него была такая довольная рожа, что эту сволочь хотелось убить.

Игорь проводил глазами парившую в голубой вышине птицу и сел. Пора было выполнять работу. Самолёт русского президента появится здесь через пять минут. «Игла-2с» – новейший комплекс, еще даже не принятый на вооружение. Подготовка к пуску – пять секунд. Максимальная дальность прицеливания – около двенадцати километров – втрое больше второй стрелки. Борту номер один хватит за глаза, он сейчас всего на семи тысячах.

– Самолёт в зоне поражения, – раздался в наушнике голос координатора, – он уже заходит на посадку, истребительный эскорт ушёл на военный аэродром. У него нет шансов.

Игорь захватил цель и «спустил с поводка» ракету, через две секунды латыш выстрелил из своей «Иглы». На борту президентского самолета есть приборы, которые могут зафиксировать пуск. Но эти «иголки» просто чудо, от них почти не существует защиты. Ракеты обнаружат, когда до самолета останется всего сотня метров. Тут и пары бы хватило, а четыре так просто наверняка. Но латыш уже взялся за следующий тубус и снова принялся ловить цель. Игорь молча подхватил свой комплект и тоже прицелился. Залп – и огненный хвост ракеты унесся в сторону аэропорта.

Спустя мгновение, в пяти километрах от них, сразу три ракеты поразили борт номер один. Пилоты опытные, самые лучшие, но они узнали об опасности слишком поздно. От одной они, может, и увернулись бы, а вот от четырёх сразу… Они успели выпустить тепловые ловушки, избавившись от первой ракеты, но…

Мощный взрыв в ясном небе подтвердил слова оператора о попадании. Игорь бросил опустевший тубус и побежал за латышом к машине, которая ждала в километре на трассе. Едва они запрыгнули в салон, как мини-вэн рванул с места, но, успев проехать всего несколько десятков метров, превратился в огромный огненный шар.

Медики и криминалисты, прибывшие двадцать минут спустя, развели руками. Опознавать было нечего. То, что осталось от трех стрелков, уместилось в ведерко для льда.

Сергею Ястребову было жаль терять таких бойцов, но ничего не попишешь. Те, кто ликвидируют первых лиц государств, президентов и премьеров, должны быть уничтожены. Никто никогда не узнает, что это «Ястребы» сбили самолеты.

Студия программы «Время». 1 июня 2015 г.

– Оксанка, бегом в студию, экстренные новости! – влетая в комнату отдыха, закричал ответственный редактор.

– Вить, ну что опять произошло? – не поворачиваясь к говорившему, поинтересовалась высокая эффектная блондинка, новая прима Первого канала.

Она лениво потушила в пепельнице сигарету и наконец соизволила повернуться.

– Быстро! – заорал Виктор Николаевич Фокин. Его трясло.

– Вить, да что случилось-то? Неужели война? – начиная волноваться, спросила Оксана.

– Андреева, у тебя до эфира две с половиной минуты, – мельком глянув на часы, отрезал редактор. – Бегом! – И сам побежал в студию.

Оксана, не будь дурой, припустила следом. Редактора, несущегося, как порожний «КамАЗ», она догнала только у дверей студии.

– Вить, да что случилось? Пока не скажешь, я в эфир не пойду! – выдвинула Андреева ультиматум. – Такое ощущение, что и вправду война началась.

– Не война, все гораздо хуже, – снова посмотрев на часы, ответил Виктор.

Понимая, что время ещё есть, и до эфира полторы минуты, он начал быстро прояснять обстановку: – В общем, так. Только что поступило сообщение из Женевы: сбит борт номер один. Президент погиб. Четыре минуты назад над Ламаншем сбит самолёт президента Соединенных Штатов. Это для тебя экстренные новости?